Куроптев Юрий Владимирович родился в 1976 в Перми. Публиковался в сборниках "Антология тишины" (Пермь, 2002) и "Анатомия ангела" (М, 2002). Живет в Перми.

Дерево (1998)

Оно взбивает воздух так,
как если бы архитектура
своею схожестью с натурой
напоминала свежий сад.

Вокруг ветвей встает каскад,
как купол крона и - ограда
спасает от самораспада
их торсы. Выстроено в ряд,

как в огороде, во саду ли
оно, откинув вверх ходули,
стоит не в силах превозмочь

себя, как речь о среднем роде.
Многоглагольная природа
на ветви взгромоздила ночь.

* * * (2000)
Ты пойман временем и зреньем,
что растворяется, как влага,
когда течёт стихотворенье,
а сквозь него течёт бумага,
собой не преодолевая
ушко судьбы - без промедленья,
ты умираешь, обрывая
смерть никотиновым свеченьем.

Трамвай (2001)

Из Мотовилихи трамвай,
как насекомое под гору,
въезжает в опустевший город,
где похоронен Первомай.

И мимо театра, где сто лет
на сцене прыгает Щелкунчик,
Кармен поет, что ей наскучил
поручик - маленький атлет,
тебя несёт по воле рельс
его разбег уже тяжёлый
туда, где возглас протяжённый
свернулся в сирую свирель.
Прикинься зрителем, страдай…
…не останавливай трамвай.

Распад дождя (2001)

Воздвигаются торсы дождей в желторотом июне,
заместившего дважды осипшие стёкла собой,
кроме быстроживущих стрекоз, остаются лишь слюни
большегубого ветра, что вместе с грядущей грозой

распрямляет кривую поверхность мерцающей нитью:
убывает земля, оседает, крошится она,
когда меркнущей линией движется свет по наитью,
рассекая рассохлые тени - кричит кривизна.

Появление шелеста - только приманка для слуха,
но когда поднимается ветер с пяти площадей,
понимаешь, что небо ложится дождями на ухо
тугоухой земли, что внимает рожденью дождей,

и бесполая плотность, чье сферообразное тело
над землёй, увлекая сырую листву невпопад,
легковерной слезою, которой пронизана зелень,
выпрямляет распятья деревьев; не гибнущий сад

наблюдает кортеж торжества, где пространство двоится,
отражаясь мерцающим светом, достигшего дна
непустой пустоты, что сжимает прозрачные лица
в прошлогодней воде, ставшей плотью небесною.

А дождь вступает в надмирную область, в которую ляжет
после смерти, когда целокупной звезды пятерня,
прорывая высокого неба кряжистую тяжесть,
разомкнётся и станет кружить, где ничья тишина,

точно медоточивые пчёлы, сбирает свеченье
безъязыкой воды, сквозь скольжение влажных пустот,
разрушая неверную плоскость земного движенья,
где подвержена тяжесть оскомине вяжущих сот.

* * * (2001)
Ребристый сад отбрасывает тело,
как тени, в полость воздуха, который
осиливает терпкий выдох сада.

Над ним нависло облако ночное:
невидимый, он, обретая зрячесть,
разучивает азбуку прощенья.

И только взмах ветвей - его движенье
над пустотой - высвобождает запах,
что, словно осы, оставляет соты

листвы и устремляется обратно,
прозрачный выдох охватив собою.
В мерцании листвы - иного праха -

его двугубый поскрип повторяют
тяжёлый сруб и лёгкие полозья,
что оставляют быстрое скольженье.

Он вспыхнет разноцветием павлиньим,
прижавшись к изголовью колыбели
необозримой азиатской ночи

и встанет перед тьмой листворожденный,
прощая всё и скорбью искупая
свою вину - дощатое распятье.

* * * (2001)
Ты поглощаешь слепоту,
как некую первопричину
стыда, оставив никотину
свой выдох, зрение - кроту.

Когда незрение протис-
нется в тебя наполовину,
исходную найдя причину
двуполого паденья вниз,

ты станешь заселять тот мрак,
где время, как раекопатель,
используя обычный шпатель,
тебя грунтует кое-как.

Ты можешь смело наблюдать,
как нарастает бормотанье
в гортани, размыкая знанья
до невозможности сказать,

как движутся кроты на свет,
но приближаются к другому,
зане закрыв глаза дугою
всевидящей - не видят свет.

Стыд - это свойство слепоты,
и ослепление - расплата:
слепой зрачок сотрёт распада
приобретённые черты.

[Фрагменты наставлений начинающему путешественнику] (2002)

Скажешь - и сбудется всё до мельчайших
подробностей - точно! -
здесь шестистопная поступь строки завершается
точкой.

Триппер, трип-хоп, саунд-трек, какого-то чёрного -
Tricky? -
все эти вещи придумали неслабоумные греки

в самом начале [четвёртого] ……………………….................
…………………………………......................до узаконенной эры,
где крохоборствует время, а ублажают лишь стервы.

Словно, как тот, ты вернулся в родную, ну, скажем,
Итаку.
Что тебя ждет здесь? - разрушены офисы, брошены
танки

прямо на площади, где, преграждая п[р]оход
к лабиринту,
мемориал [тира]жирует копии воинов, точно
зарвавшийся принтер. 

Если ты молод/старик (ненужное вычеркни), если
место об[ж]итое стало стеснять, покидай это место.

Только решишься - и сбудется всё, даже эти вот мысли:
взять продовольствие, воду, для удовольствия -
мюсли.

Взгляд от тебя удаляется, словно закинутый
спиннинг,
и возвращается вместе с уловом: затылки и спины.

Вуайерист, соглядатай - какой ты ещё удостоишься
клички?
Путь - это линия между началом и точкой [от]личной.

.…………………………………………………………..................................……
…………………………………………………...................................……………
Вот я о чём: море гладко, дорога пряма и безмерно
небо, а встретишь кого, так беги - уцелеют и деньги,
и нервы.
Правилу следуй: записывай всё, что придется увидеть,
даже во сне, обобщай, зарисовывай лучшие виды.

.……………………………………………...................................….……………..
прямо смотри …………………………………………….........................…

………………............................ значит, так…………………………….
……………………………………..................................………………………….
бесконечное…………………………………………….........................……
………………………………………………………………...................................

………………………………....................……………друг, [не]доступно
слуху и зрению. Ты путешествуешь, значит, подспудно

ясность привносишь в пространство, но правда
пространства
в том, что доступно оно, а значит, оно постоянно.

О бесконечном не думай, так как не в свои сядешь
сани,-
это однажды сказал - кто? - не помню… должно
быть… Павсаний…

Стихи, сочинённые во время и после дождя в июле 2002 года

Где дождь настигал тебя - ему снится,
что воздух процежен сквозь ветви и ветер -
на каждом шагу: он, словно убийца,
отпущен на волю из потного гетто

природы. Ты видишь, как в каждом разрезе
дождя проступает её отраженье,
а значит - на вещи смотреть надо трезво? -
она лишь скопление лёгких мишеней,

по коим бомбит непрозрачное небо
прозрачной слюною - отвесами веса, -
швыряя с размаха гремящие скрепы,
что скрепят отряды разбитого леса.

И будет: вода оторвётся от тела
серослоистосырогомассива,
она без боязни на мокрое дело
пойдёт, и, поверь, - это будет красиво!

Дивизии рослых дождей над Уралом
штурмуют Урал по приказу генштаба,
они, замышляя сверхбыстрое ралли,
достигли, по слухам, большого масштаба.

-физический (жалкой приставкою мета-
побрезговал) дождь замедляет движенье
(вода - здесь сквозная - вы поняли? - тема),
пройдя половину стихотворенья.

Попробуем дать объяснение: метко
замеченный ракурс - о, зренье гурманов! -
дождь - скважина между запретным и местом
земли, на которой скукожился Жданов.

Пока не составили твой фоторобот
дожди - ты поверил, что им это снится? -
ты можешь бежать по просёлочным тропам,
мышонком, бегущим внутри власяницы.

Ты плавно вошел в экран, где помехи:
транслируют даблъ ю или иероглиф;
как только сомкнёшь здесь прозрачные веки,
увидишь слюнявый видеоролик.

Смотри: над травой беспризорная стая
шмелей погибает в дожде в рукопашной
(смерть пахнет пыльцой и хитиновым тальком),
затем что родились в мохнатой рубашке.

Что страшная смерть при отсутствии страха
не будет страшна, так это понятно,
что зренье подобно двойному размаху
чешуйчатых крыл - это дважды понятно.

Оно рассекает - история глаза -
промежность дождя, в неё погружаясь,
ты понял: окуклилась жидкая плазма
(об этом см. в ранних текстах Батая),
изнанка дождя на ощупь не влажна.

В итоге: в июле, в начале столетья
ты вышел сухим из воды, то есть дважды
промок, дурачок, и был счастлив при этом.

На пришествие осени (2002)

Город, что был до меня и будет после,
тешит и радует глаз инсталляцией "Осень
в городе": тесно прижавшись друг к дружке, умирают
вялые пчёлы и осы.

Долго ли будет длиться эта недолгая кома
возле воды, что себя величает Красавица Кама?
Рвутся мышцы волны, ударяясь с размаха
о прибрежные камни.

Скажешь: недолго, и я замолчу, только всё это враки.
Скоро ссыплется снег - десант заполярных варягов -
на макушки дерев… а сейчас здесь дежурят наряды

до сухого охочих дождей; в парке бродят бомжи,
собирают ошмётки и тару;
на скамейках безусое племя в поисках дури и пары;
малышня копошится в траве под снайперским
взглядом мамаш, чьи тары-бары
перемежает музыка (а до меня долетают обрывки о стерильных страданиях сериальной Сары),
мимо проходят - не разберёшь - бесполые девы? парни?
Утверждаю: приют провинциальных поэтов - провинциальные бары.

Сколь в карманах - копилках купюр - отсутствуют деньги?
Их присутствие редко. Дополню народный оракул
(после/перед "не в деньгах
счастье"): деньги боятся меня - я не боюсь денег!

Зане в зубах у меня больше дыр, чем в сыре,
перед бормашиной они, как мишени в тире:
предвкушая боль - да, де Сад! - я дрочу в сортире.

Дать бы пендаля правозащитникам, диссидентам
и прочей братии, получающей дивиденды
за "исковерканную судьбу" (читай: слюнтяйство)
в эпоху хрущёвско-брежневской киноленты.

Что ты заводишь песню военну, перо-озорница?
В мужестве строгом ужо я очнулся в двухкомнатном рае самоубийцы:
призрак съехал, собеседница-мышь в загуле - и сегодня мне не с кем сразиться!

Только тычутся в окна мотыльки, обдирая крылья,
листья-рыбы скребут плавниками стекло, значит, открыли:
жизнь и смерть, разновидности тления, пыли.

<Ночь>. Впору подсчитывать свиту
ироикомического вседержителя Ким Чен Ира,
а затем корабли, что, не найдя берегов, тонут,
как крысы, вослед крысолову Гомеру.
Сей караван направляется в сторону сна,
куда second hand слюни зримого мира

праздно стекают, к утру насыщая… Хватит трепаться!
Славно
дразнит подушка меня - пышнотелое белое лоно,
но - прислушайся! - всё ещё совокупляются
мальчик-язык и девочка-слово.