ГРУППА «СРЕДА»
Челябинская группа писателей. Просуществовала недолго.
АЛЕКСАНДР САМОЙЛОВ
РЕКА МИАСС
Река Миасс хранит всех нас
от злых поводырей,
по ней поплывших в стиле брасс
и утонувших в ней.
Лишь по ночам они, бренча
костяшками судьбы,
выходят строем на причал,
как будто по грибы.
Как тридцать три богатыря,
сочащиеся мглой,
идут и тень нетопыря
несут перед собой.
* * *
Этот город полон психов,
каждый третий точно псих.
Говори со мною тихо:
может, я один из них.
Не считай себя умнее
и не торопись узнать:
кто из нас вперёд успеет
бритву острую достать.
* * *
За окошком - Понедельник.
Радио бормочет что-то.
Королеве сновидений
на работу неохота.
Она ищет под диваном
свои стоптанные тапки
и несёт в мусоропровод
одуванчиков охапки.
Хорошо, когда не нужно
вдохновенно притворяться.
На столе в шампанской луже
ворох смятых ассигнаций.
* * *
Трудно дно достать рукой,
потому что там темно.
Там темно, но там покой,
потому что всё равно.
Дышит пёс, идущий в лес,
потому что он живой.
Он живой, но он облез,
потому что он больной.
Он уходит умирать,
потому что всё равно.
В лес уходит умирать,
потому что там темно.
* * *
Расскажи мне сказку.
Дедушка Бобёр.
Я надену каску,
влезу на забор.
Прилетят две уточки,
сядут справа-слева.
Выйдет на минуточку
на крылечко дева.
Выйдет неодетая,
бросит нам по бусинке.
Песня недопетая,
тараканьи усики.
ИЛЬЯ АСИН
* * *
Под ногами ледяная корка.
Поздний вечер. Вьюга. Стужа. Вторник.
Девушка стучится в двери морга.
Рыжий санитар - её любовник.
Рыжий санитар в халате белом
занят у стола привычным делом:
как хирург, корпит над бренным телом.
В это время девушка стучит.
Сквозь больные завыванья вьюги
санитар расслышит эти звуки,
санитар помоет быстро руки
и на зов любимой поспешит.
А потом разбавит спирт водою,
а потом из шкафа вынет снедь,
огненной, как лев, тряся главою,
очень задушевно будет петь.
Девушка пожмёт в порыве руку
санитару, за талант воздав,
станет тот ласкать свою подругу
на кушетке с надписью «МИНЗДРАВ».
Под ногами ледяная корка.
Поздний вечер. Вьюга. Стужа. Вторник.
Девушка стучится в двери морга -
Рыжий санитар - её любовник.
Я иду своей дорогой, мимо,
но тревожит мысль одна уколом,
что и мне холодным, молчаливым
быть придётся встречи их декором.
* * *
Не фартова, беспонтова
жизнь заложника Петрова.
Он к тому привык отчасти,
хоть не знает, почему
все возможные напасти
предназначены ему,
и, не обольщаясь властью
собственной своей страны,
на собратьев по несчастью
он глядит со стороны,
понимая: всё серьёзно,
принимая их смятенье
без злорадства, но бесслёзно,
без надежды на спасенье.
* * *
Лорд Байрон смог поджечь два танка
бутылками с горючей смесью.
Была отброшена атака,
война вернулась к равновесью.
Согрет обед в консервных банках,
приполз храбрец из мёртвой зоны,
где на противника останках
ещё дымились комбинезоны,
принёс планшет с простой тетрадкой,
в которой, в вдохновеньи тайном
пехотный лейтенант украдкой
вчера писал: «Нет, я не Байрон...»
* * *
Звенит комар у уха,
игла его тонка.
Большая тонет муха
в стакане молока.
Коварно, долькой лука,
решившись на обман,
плывёт в тарелке супа
варёный таракан.
В лесу идём пугливо -
нельзя ни сесть ни лечь:
в траве нетерпеливо
нас поджидает клещ.
Вернёмся уж без силы
к себе домой. Но стоп!
В кровати молчаливо
нас предвкушает клоп.
Миры не параллельны,
бегу к реке от ос.
Миры не параллельны -
держу кота за хвост.
Миры не параллельны -
кусает он меня.
Миры не параллельны.
Мне кажется, что зря.
* * *
Крысе было плохо -
крысу отравили,
но она не сдохла,
животом по пыли
доползла до миски
с чистою водою,
облегченье близким
было, но горою
вдруг возник хозяин
и нашарил вилы,
был бросок не зря им
сделан страшной силы
и достойным приза.
Содрогнулась рама -
так истошно крыса
провизжала: МАМА!
СОФЬЯ ПОПОВА
* * * (1994)
Поставьте радугу на стул,
А сами - в спальню ненадолго,
Газету взявши, про Сеул
Читайте и про устье Волги.
Наденьте старые трусы
С противной красной полосою,
Ведь для мужчины не штаны
Важны, а кое-что другое.
Жену, конечно, на покой,
Притом проверьте, чтоб уснула,
И волосатою рукой
Возьмите радугу со стула.
* * * (1994)
Торговала торговка рыбой.
На углу. У раскидистой липы.
В чешуе полотняная юбка.
Торговала торговка рыбой...
Под опавшим липовым цветом
Пучеглазые морды креветок
Пахли морем и пахли чайкой.
Под опавшим липовым цветом...
На переднике, сбоку рваном,
Досыхала душа океана
Чешуёй и креветной слизью.
На переднике сбоку рваном...
Торговала торговка рыбой.
В чешуе. Потому красивой.
Под раскидистой липой, что ли,
Торговала торговка морем.
ПЕСНЯ НИНЫ (1994)
Падают звёзды амурныя
В душу, побитую зря.
Я не ходила понурая,
Так как любила тебя.
Звёзды светили нам эти жа
Самые или други...
Нынче ж душа, убиенная
Грубым движеньем руки.
Знает, что я невиновная
В данной смертельной тоске.
Падают звёзды огромныя
Прямо на темечко мне.
Может быть, и возродюся я.
Может, и вновь полюблю,
Этакая малюсенькая
Свечечка на ветру.
Душу, слезами облитую,
Жизни зовёть карусель.
Значит, душа - не добитая
Грубой рукою твоей.
МЫШИ (1994)
Мыши слышат скрежет смерти:
Ветошь мучает металл -
Это чистит пистолету
Страшный дядька Валтазар.
Полетят с деревьев листья,
Вскрикнет худенькая мышь.
«Гей, то был удачный выстрел! -
Скажет дядька. - Много тыщ
Полегло мышиных судеб
От револьвера маво».
Мыши - маленькие люди.
Валтазар - большое ЧМО.
* * * (1995)
Разберусь с буржуями
В тисовом саду.
Реками-миссурями
В Барбадос уйду.
Не самарским дачником,
А наоборот:
Барбадосским пайщиком
Через Конго - вброд.
Воробей-соловушка,
Звонкий какаду,
Был буржуй я тот ещё
В тисовом саду.
Не по мне оказия -
Мещанина ларь.
Родина -
Евразия,
Ухожу,
прощай!
АНДРЕЙ ПОДУШКИН
* * * (1995)
Астрахань воняет тухлой рыбой.
Астрахань имеет вид базара.
В Астрахани много-много Волги.
В Астрахани летом очень жарко.
Астрахань имеет и воняет.
Я приехал в Астрахань под вечер.
* * * (1995)
Женщина - подлая тварь,
Грязного мяса кусок.
Первопричина всех бед,
Первооснова всех зол.
Женщина - подлая тварь.
Грязного мяса кусок,
Богом, которого нет,
Мне на погибель дана.
* * * (1995)
Мелонхолична и доверчива,
С глазами старенького Дарвина
Слоняется с утра до вечера
Собака дворника-татарина.
Скулит гундосо, словно сморщенный
Индус играет на ситаре нам,
Настигнутая камнем брошенным
Собака дворника-татарина.
Хозяин зол, запоем мучимый,
Слегка похожий на Гагарина.
И оттого ещё задумчивей
Собака дворника-татарина.
* * * (1995)
Софокл - мрачный тип.
Творивший беспредел,
Размазал царь Эдип
Глаза по бороде.
И грубый грязный грек
Спешил в театр зреть -
Даёшь Эдипов грех!
Даёшь, Софокл, трагедь!
Рыдал, придя в партер,
Среди живых натур
Софокл - пионер
Дешёвых конъюнктур.
ПЛАЧ ПО ИФИГЕНИИ (1995)
Надо же дойти
до офигения,
Да ещё до мерзкого
такого!
Бедная стенает
Ифигения
Под кинжалом папы
дорогого.
Смерть девицы -
аргументы веские.
Плата на обиду
Артемиде.
На войну отправятся
ахейские
Корабли, застрявшие
в Авлиде.
Десять лет пройдёт,
но только жёнушка
Не оставит, царь, тебя
в покое.
Что же ты творишь,
Агамемнонушка?!
Как тебе удумалось такое?!
УОЛТ УИТМЕН (1995)
Гуманист Уолт Уитмен
В шароварах прячет кольт -
Не желает быть убитым.
Бородой трясёт Уолт -
Притворяется Толстым.
Представляется Диснеем.
И не плотником простым
Стать задумал - фарисеем.
Курит листья горьких трав.
Негров плёткою не лупит.
По повадкам - чистый граф,
По натуре - грязный люмпен.