2
         
сальников рыжий кондрашов дозморов бурашников дрожащих кадикова
казарин аргутина исаченко киселева колобянин никулина нохрин
решетов санников туренко ягодинцева застырец тягунов ильенков

АНТОЛОГИЯ

СОВРЕМЕННОЙ УРАЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
 
3 ТОМ (2004-2011 гг.)
    ИЗДАТЕЛЬСТВО «Десять тысяч слов»  
  ЧЕЛЯБИНСК, 2011 г.  
     
   
   
         
   
   
 

ВЕРА ОХОТНИКОВА

 

* * *
Чуть с высоты – не значит свысока.
Здесь поворот затеяла река:
загнула шею – лошадь пристяжная –
небесная, и всё-таки земная.

Вот истина, вот русская эклога –
журчит себе про счастье на земле.
Оно всегда в единственном числе,
в единственном, которого так много.

Так много света, осени, воды,
и до беды неведомо, незнамо.
Плывёт листва осколками звезды.
И космонавт шагает рядом с мамой.

* * *
Не верить, что жизнь матерьяльна,
не помнить, какое число,
увидеть бы солнце овальным,
и знать, что тебе повезло.
Следить бы за телом не строго,
душой оставаться в живых,
мужчин бы не клянчить у Бога,
и счастья не клянчить у них...

* * *
В столярке белая осина
да золотистая сосна.
Распорядиться древесиной
пришёл хозяин дотемна.

Достал обмеры. Близоруко
прищурился, перекурил.
Чужой докуки злая мука –
десяток досок распилил...

Смахнул опилки старой щёткой,
когда стемнело за окном.
Примерил крышку. Выпил водки.
Стакан поставил кверху дном.

* * *
Из больничной палаты
хорошо наблюдать,
как подлесок патлатый,
птицелову под стать,

караулит пичужек,
собирая внутри,
выпуская наружу
то по две, то по три.

Вылетают нечасто,
делать нечего – жди,
чтобы место для счастья
появилось в груди.

Позабудешь о Стиксе,
где маячит паром,
не тебе расплатиться
предлагает Харон.

У него без обмана
медяков дополна,
правда, оба кармана
совершенно без дна.

* * *
На ветках птицы кучно.
Доныне, присно, впредь
от неба неотлучны,
не устают свистеть.

Домов, людей – несчётно.
Засыпан снегом пруд.
Добыча и охотник
поблизости живут.

Мой взгляд скользит по крыше,
по окнам, по стене.
Мужик из дома вышел.
И нож торчит в спине.

* * *
Погоды плохую привычку
не думает август менять:
рябину – горящую спичку –
нельзя ни задуть, ни унять.
На ультрамариновом небе
вода дождевая в бегах,
и с трепетом служат молебен
осины на сизых ногах.
И нет цветового предела,
и Бога, наверное, нет,
но как поразительно смело
оставлен божественный след.

* * *
Дорога завладела перспективой,
покинув мегаполиса приют,
перебирая старые мотивы –
кусты да камни, опустевший пруд.

Назойливостью утомляет зренье
безлиственный нестройный березняк.
Проедем кладбище, пойдут строенья,
потом внутри автобуса возня

начнётся: ближе к выходу котомки
несут, и укрывается плащом
старушка, и мамаша с ребятёнком
выходит в слякоть, щёлкая зонтом.

А мы с тобой, мой друг, ещё подремлем,
продолжим свой автобусный пробег
и выйдем там, где на сухую землю
займётся падать настоящий снег.

И время приближается иное,
привычному теченью вопреки.
Дрова и печь – всё тёплое, земное.
Как будто надпись в книге. От руки.

* * *
Сорняк – неприхотливая родня,
и множится, не ведая селитры.
На первый взгляд как будто всё не хитро,
а на второй – немыслимо понять

зелёной купины неопалимой:
она под снег уходит каждый год,
в апреле снова дышит и растёт.
И даже не стремится быть любимой.

* * *
На вечнозелёной поляне
присядем с бутылкой вина,
добром, не иначе, помянем
ушедших. Еды дополна.

Не меряно счастья и горя,
нельзя рассказать и не скрыть.
Не будем по мелочи спорить,
сегодня добра не избыть.
Гляди, маскируясь китайцем,
садится оса на кусок,
прищурившись, будем пытаться
её рассмотреть хоботок,

пронзающий хлебную мякоть,
а рядом так много цветов.
И до смерти хочется плакать
от вовсе не горестных слов.

* * *
Пройду по двору без платка,
собачьи послушаю вздоры,
литовку поправлю слегка,
скошу лопухи под забором,

где молча над чёрной водой
кусты безымянные гнутся,
и нашему счастью с бедой
не встретиться, не разминуться.

* * *
Я куплю цветов бумажных,
печенюшек с карамелью –
немудрёная поклажа
пополам с апрельской трелью.

Здесь неведомое лихо,
и не по себе у входа
в глубину, в которой тихо
спит загадкой небосвода.

Наверху справляют птицы
ежедневные поминки,
не заглядывая в лица
на железных фотоснимках.

Улыбайтесь, баба Нина,
папа, мама, братик Вова.
Прошлогодний лист калины
сохранился будто новый.

* * *
Холодно. Время застыло.
Город укрыл про запас
в небе остатки светила,
«море волнуется – раз!»

Зяблые пальцы не гнутся,
и воробьи на лету
вряд ли сегодня спасутся,
вряд ли спасут красоту:

бедная тоже застыла,
и проступает едва
в этом трамвае бескрылом –
«море волнуется – два» –

заледенело окошко,
красной рукою потри,
долго дыши на ладошку,
«море волнуется – три».

В дырке виднеется площадь,
наш ледяной городок:
дети на горке хлопочут –
предновогодний лубок.

Нет, не морская картинка,
сколько её ни крути...
На остановке «Плотинка»
выйду, согрелась почти.

* * *
Сначала буду чайником греметь,
натягивать зашитые колготки,
потом перебирать в карманах медь,
учить детей... А ночью к подбородку
колени по привычке притяну
и, лишь глаза усталые закрою, –
верну свою счастливую страну
с купавками, купаньем и лаптою,
с отвесною скалою у реки,
где солнце жёлтой рыбой проплывает,
где мама поглядит из-под руки –
красивая, весёлая, живая.

* * *
Вот жизнь. Она бежит, проходит чередою,
что попадя творит с тобою и со мною.
Вчера бельё былья до ночи ворошила,
корила зеркала, в мешке искала шило.
Потом легла в постель и, прежде чем укрылась,
на запертую дверь зачем-то помолилась.
Наутро поднялась и, после чашки чая,
за старое взялась – забрякала ключами.

* * *
Полоски полей за окошком больничным,
молчанье зимы.
Здесь пахнет эфиром. Забудь о наличных
у жизни взаймы.
Здесь люди в халатах застиранно-белых
курить не велят.
И части живого пока ещё тела
пока что болят.
А там, за окном, где поля белоснежны,
где в небе темно,
Господь забирает и верность, и нежность –
такое кино...
И в этом кино – ни тепла, ни ночлега –
они не нужны –
ни чёрного неба, ни белого снега,
ни жёлтой луны...

* * *
Я заглаживала вину,
свою, не чужую.
Расправляла во всю длину
дерюгу льняную.
Поливала водой живой,
долго, тщетно,
что с изнанки, что с лицевой, –
худо-бедно.
Ладно, душу мою не рви,
ради Бога.
Оставайся, пока живи –
места много.

* * *
Пора настала вдосталь потрудиться
тяжёлым тракторам, и лёгким птицам,
и добрым людям вплоть до урожая;
сорняк живуч, прохода не даёт.
А душу только то и утешает,
что забегает в мыслях наперёд.
И видится: дитя на ножки встанет,
и бабушка лежачая вот-вот
поднимется, повеселее глянет.
И, дай-то Бог, до лета доживёт.

* * *
Откуда столько света
в тридцатые года?
На солнце разогреты
мальчишки у пруда.

По небу транспаранты,
как по морю, плывут.
И в ногу демонстранты
по площади идут.

А вот Ильич во гробе
торжественно лежит.
Он вечно при народе,
и вечно будто спит.

Советская мадонна
к младенцу так и льнёт,
не глядя в заоконный
пейзаж, где снег метёт.

Я отвожу невольно
от Мейерхольда взгляд...
А дальше всё подряд –
уже не очень больно.

 

 

ОХОТНИКОВА Вера Александровна родилась в 1953 г. в селе Коптелово Свердловской области. Окончила художественно-графический факультет Нижнетагильского педагогического института. Работает преподавателем художественного отделения детской школы искусств. Стихи публиковались в журналах «Урал», «Южная звезда», «Арион». Автор книги стихов «Божественный след» (Екатеринбург, 2005). Живёт в Верхнем Тагиле.






Леонид Костюков (Москва) о стихах В.Охотниковой:

Если попробовать провести пунктир и восстановить генеральную поэтическую стратегию Веры Охотниковой, то получается примерно так: автор постоянно возвращается к самым фундаментальным поэтическим узлам и проверяет их на прочность. Метафоры, которые уже настолько вросли в наш с вами читательский опыт, что мы сглатываем их не жуя, – а точны ли эти метафоры? Ситуации, хрестоматийно вводящие нас в то или иное настроение, если угодить в них, но без поэтических шор, – в то ли настроение они нас вводят? То ли символизируют базисные символы?
Чтобы понять, насколько специфично это отношение, посмотрим на более стандартные поэтические проекты. Обычно графоман доверчиво эксплуатирует эти самые общепоэтические места, а настоящий, умный поэт бежит от них как можно дальше, понимая, что какой-нибудь перекур рабочих на фосфатном заводе более перспективен и более заряжен поэтическим веществом, чем лунная дорожка на глади озера (потому что лунная дорожка многократно разряжена). Ну, третий вариант – остроумный поэт может намеренно перевернуть, опрокинуть, окарикатурить всех этих роз и соловьев. Вера Охотникова, напомним, не доверяет, но и не имеет намерения опрокинуть. Она проходит тысячу раз хожеными тропами как в первый раз. И вот что получается…
Чуть с высоты – не значит свысока – буквально первая строка подборки. То есть как бы общеизвестно, что физическое возвышение влечёт за собой ощущение власти над местностью, символизирует нечто большее, чем просто ракурс. Так? Нет, не так.
Дальше: соединяя больничный антураж и отчетливый ритм Бродского (Ни страны, ни погоста…), обязательно ли выйдет лирический герой на мысли о собственной бренности и жалость к себе? Нет.
Действительно ли осенняя рябина похожа на горящую спичку? Способна ли эта метафора добавить что-то существенное к осени и рябине? Получается – да.
Всякая ли дорога символизирует жизнь? Нет, не обязательно. Бывают и просто дороги.
Циклично возобновляющаяся жизнь растения так ли похожа на жизнь поколений в роду? Нет; важное отличие – сорняку не надо быть любимым, чтобы жить.
И так далее. Припомним, кто из больших поэтов ХХ века не брезговал розами, соловьями и луной над озером. Георгий Иванов и Булат Окуджава – неплохая, согласитесь, компания. И у них была та же черта – когда они приближались к привычному сочленению образов и смыслов, никогда заранее нельзя было знать, соблюдут они исходную связь или прямо нарушат. Но, как часто бывает, интересно и попытаться выделить главную тенденцию поэта, и не потерять из виду то, что в неё не вписывается. Итак, обычно Вера Охотникова видит то же, что и мы с вами, только вглядывается внимательнее. И вдруг:
Мой взгляд скользит по крыше,
по окнам, по стене.
Мужик из дома вышел.
И нож торчит в спине.
Нож торчит не только из спины мужика, он, если можно так сказать, торчит изо всей подборки, сильно изменяя и видимый через неё мир, и общий строй стихов Охотниковой. Хорошо, когда находится такой нож. И, естественно, жалко мужика.


ГЛАВНАЯ | 1 ТОМ | 2 ТОМ| 3 ТОМ | СОРОКОУСТ | ВСЯЧИНА| ВИДЕО
Copyright © Антология современной уральской поэзии

 

 

 

 

 

 

 

ыков