МАША КРОТОВА
* * * (2008)
поспевают чипсы дёргаются с хрустом
падают с деревьев гнутся как попало
положу на них большую книгу Пруста
сяду сверху выпью пива – это я устала
посмотрю налево посмотрю направо
веточки качают волны вентиляций
золотистых чипсов полная канава –
можно в них упасть и до утра валяться
это я устала на газон присела
ласково держала тёплые деревья
боязливо пела медленно косела
и во всём вот этом было что-то девье
* * *
Так можно не смотреть, когда не сами.
Когда весь день усиленно херово,
И вся поэзия таращится в перчатки
Такими дивными глазами
Какой-нибудь есенинской коровы,
А, может, Янисовой свиноматки.
Об этом – византийская эклога
Про птицетройку и про птицесвалку.
А фюрера у Корневой не жалко,
Как образ революции у Блока.
Поручик Лермонтов всплывает так красиво
Из Терека, весь пенистый, как пиво.
Рукастый дядька с красного плаката
В истерике срывается с гортани.
В его руке – большой колодец-рупор,
На голове его – эхолокатор,
В штанах – программа сорока восстаний.
Его за талию обхватывает ступор.
А у коровы падают глаза.
Литература, общая невеста,
Едва поставив органы на место,
Летит под хвост профессорского пса.
Бабочка
На крылышках – меридианы –
по снегу трещинки и швы,
глаза не то чтобы стеклянны,
они – мертвы.
По лапкам – крупка аллергии
на всякий купорос...
и взмахи крыльев сыплют пудрой
погибших папирос.
Без усиков, и без ноги, и
без головы,
зато тропинкой хитромудрой
пропёрли швы...
психологический состав –
уже ничё...
я шмякнусь, крылья распластав,
наколкой на твоё плечо.
* * *
Весна нарисовалась.
Ужели?
И сопельки, и слюни
в календаре осели
на апреле
и на июне.
В конце недели
висят, как сноски.
И трупик папироски,
оставшийся зимой, –
он мой.
Запитого стакана утробные края –
мои.
И сорванная пробка – моя.
* * *
Подметённая Нилом
пустыня лепёшкой
шлёпнулась мне под ноги.
Это Николай Ставрогин
с лукошком,
доверху набитым взрывчаткой,
с такой большой опечаткой
под глазом.
Берёт микрофон зубами
и смотрит мне в голову дрелью,
и в душу едет КамАЗом:
«Старайся, уродец, старайся!
Как я тебе говорил!
Это fiction. –
Фекалоидом плещется Нил –
это fucktion,
своего рода даже abstraction».
Он, похоже, забыл,
что у Нила душа нараспашку,
из китайского шёлка рубашка...
рукавами пустыню метёт.
А Ставрогин плывёт на байдарке,
ему жарко.
В шапке – деньги друзьям на подарки...
Идиот.
...и плывут в мутных водах какашки,
в каждой свой генетический код...
* * *
Меня уронила скамейка,
Меня растоптала земля,
Расплющила узкоколейка,
Трамвайным звонком веселя.
В меня влетел ветер из поля,
Мной вытерся тёплый газон,
Навстречу мне вылезли воля
И Публий Овидий Назон.
Отчаянно крепко и пылко
Из горла выпрыгивал альт:
Меня напоила бутылка,
Мне лёг на затылок асфальт.
* * *
это ж сколько нужно выпить, чтобы стать твоей любимой?
что за странная программа быть с тобой наедине...
я светла, осуществима,
я с картинкой на спине
по тебе скорее море распесочится на части,
чем я стану некрасива и снаружи и внутри,
я приказываю: квасьте!
только ты – смотри.
* * * (2008)
Бьётся Вика о перила,
вся в затычках-ежедневках,
как ей мама говорила,
вся засиженная в девках…
…в рыжих bляdsких крендельках…
с перегаром до получки…
и пожизненные сучки
носят Вику на руках.
Вика носится, стучится:
«Я – Базаров, bляdь, я – Чацкий, –
сядет тихо на перила, -
и чего я истерила…» –
и завоет по-хохлянски, как течкующая львица:
«Ой, вы, гуси, ой, вы, гады,
ой, берёзонька, зараза!
И чему ж вы были рады,
что ж не сразу!
Ой, тоска моя, кручина,
ой, спаси меня от белой…
отчего ж я не мужчина…
я б сумела».
* * * (2008)
Почти что наугад, почти что на лету,
подвешивая швы, оhуеvаю
и плавные половички плету
и через декольте их вешаю на сваю.
…а швы,
как правило, кривы,
и лишь перегородка носовая
мерещится между моими ВЫ.
Я, с каждым новым выдохом зевая,
в половичок закутываю шею…
и глажу половинчатую сваю…
…я скоро вырасту, и я похорошею.
ГАБИДУЛЛИН (2009)
Смотрел – смотрел Виталя
на шаткости трапеций.
Уже глаза устали
вертеться.
И плыли – плыли зебры,
и рёбра колыхались –
завёл в такие дебри
твой жанровый анализ…
Виталя, ах, Виталя!
Перед глазами юбки,
и к берегу пристали
бессовестные шлюпки.
* * *
Я не буду раздаваться по округе зычным матом,
я не буду понтоваться на мопеде поломатом,
я не буду безрассудно выдавать координаты.
Буду псиною приблудной, неумытой и лохматой.
Я пройдусь с торчащим ухом мимо вашего дурдома,
слепошарою старухой на верёвочке ведома,
помашу хвостом корявым, поведу опухшим носом.
Да. Вот так и не иначе. Буду дурой, буду пёсом.