| |
|
ИЗДАТЕЛЬСТВО «Десять тысяч слов» |
|
 |
 |
|
ЧЕЛЯБИНСК, 2011 г. |
|
| |
|
|
|
|
| |
|
| |
|
| |
|
|
|
|
| |
|
| |
|
| |
МАРГАРИТА ЕРЕМЕНКО
* * * (2011)
Выучив твои родинки
Небо твоё и твердь
Я понимаю – родина
Это почти что смерть
Это как небо августа
Звёздное молоко
Хочешь упасть – пожалуйста
Хочешь взлететь – легко
Выучив твои запахи
Краски карандаши
Я поняла для старости
Мы на один аршин
Складочки твои вызубрив
Словно свои грехи
Я поняла любовь твоя –
Это мои стихи.
* * * (2009)
Как у тебя живот?
Кто у тебя живёт?
Кто там у нас распят
В доме, где трое спят?
Бог мне любовь и стыд,
Он у меня болит...
Капли над буквой Ё...
Боль забирает всЁ.
* * * (2011)
Нет, вовсе не беда, а косточки от вишен,
не тайна трёх морей, а добрая рука;
длинноты февраля, промоченные крыши,
короткая строка
хлопочет целый день, и бьётся в телогрейке –
нелепая, как смерть, любимая, как дочь,
свободная уснуть на тлеющей скамейке,
как проклятая строч-
ка. Голос твой и гол...
Наитишайший голос.
Не говори – молчи, не сотвори, но верь.
Я верую, что мы – медовые, но пчёлы,
закрытая, но дверь.
* * * (2011)
Так искрит асфальт под каблуками,
Так простыни искрятся, на которых...
Так будет всегда. Я позвоню маме.
Я приезжаю к тебе, словно сбегаю из школы.
Вот, собственно, всё. Мне уже двадцать восемь.
Тебе – всё равно больше, и это вопрос открытый.
Глаза закрываешь – лето. Откроешь – осень.
Хочешь сказать: «девочка» – говоришь: «Рита».
* * * (2011)
Долгие ночи, Господи, –
ветки твои насквозь –
светлые наши комнаты,
русая твоя дочь.
Стёкла ещё не выставил –
веки уже открыл;
письмами или листьями
плакал и говорил;
будущее и прошлое
перевязал, затужил:
вечная и хорошая,
как настоящая жизнь –
вся – на твою головушку,
вся – тебе по плечу:
словно горю на солнышке,
то есть – почти лечу.
* * * (2010)
К вечеру затоскуешь,
носом почти клюёшь...
Это ж во сне такую
выплачешь, засмеёшь-
ся колокольцем в омут –
не отводи глаза:
бедная, как икона,
страшная, как гроза.
Вон в телогрейке колет –
выстиралось бельё.
Господи, слева колет,
справа – опять поёт.
Господи, ночью счастье,
а по утрам – грехи.
То есть, по нашей части –
ангелы да стихи.
* * * (2010)
А.И.
и в воздухе сыром,
и в колыбели сердца,
и в голосе грудном,
которым свет горит,
я повторяю нас –
от сердца и до сердца –
ты только не умри.
ты только не умри:
и в долгом полумраке,
катают фонари
в деревьях костяных.
я повторяю нас
в таком безумном страхе,
в любви.
* * * (2010)
А ты говоришь: «Вставай!»
Усталый, голодный, злой,
Как запоздалый трамвай,
Как утренний дворник с метлой,
Сгребая сухую листву,
Не ведает, что творит –
Сжигает во сне весну,
А эта весна горит.
И кучи ворочая, и –
В горящей идёт траве –
Усталый, слепой глядит,
И – выключает свет.
* * * (2010)
Дивная моя птица
чистое моё поле
солнце на трёх спицах
логины и пароли
вон Симеон рыбачит
весь в преподобном снеге
мальчики девочки значит –
рыбы и человеки
птицы и всё святое
будет тебе – и сына
личико золотое
ёжики и малина.
* * * (2010)
Любовь моя – тоже мне девочка –
Что из угла глядишь, выскочка?
На этот лист в клеточку,
На клетчатый плед в дырочку?
Ходишь по льду босая – и
Дрожь оживает под кожею,
Смотришь, рукой касаешься,
На дочку мою похожая, –
Чудо мое влюблённое,
Толку просить, чтоб думала –
Губешками обожжёнными
На молоко дула бы...
* * * (2010)
дочь моя плавает в твоей ванной
то кролем, то брассом, то карениной анной,
волны вздымаются, распластываются о стену,
волны пенные ей уже по колено.
волны вздымаются, в небо уносятся брызги,
кто-то чужой ей уже наливает виски,
кто-то другой берет её, гладит, целует плечи,
кто-то с ней будет, и будет спать в этот вечер.
иглы мороза взрослеют, колются очень.
мыльная пена. дети и внуки. ОСЕНЬ.
* * * (2011)
Стеной стоит вода,
застывшая у входа.
Снег движется сюда
походкою урода.
А я к тебе иду
по лаковому насту,
по липовому льду,
по треснувшему счастью.
Стеклянны снегири,
прозрачны их гортани...
А мы всё говорим,
а мы всё не взлетаем.
* * * (2010)
по лопаткам по твоим девочка
по ладоням по твоим ртом –
переломанная веточка,
обескровленная потом.
по всему твоему сиянию –
как по руслам твоих рек –
языком и воспоминанием,
немотой говори век.
катись яблочком по тарелочке!
(как темны по утрам круги)
смотришь, смотришь – твоя девочка,
а моргнёшь – не твоя. спи.
|
| |
Ерёменко Маргарита Леонидовна родилась в 1982 г. в городе Минусинске Красноярского края. Окончила факультет журналистики и аспирантуру Уральского государственного университета, кандидат филологических наук. Публиковалась в журналах «Урал», «Транзит-Урал», «День и Ночь», «Уральский следопыт», «БерегА», «Новый ковчег», «Новый век», «11:33»; в электронных журналах «Новая реальность», «Полутона», «Зинзивер». Автор книг стихов «Ри-» (2005), «Дуэт и соло» (2006). Лауреат Всероссийской литературной премии имени К. Нефедьева (2003), премий областных и региональных фестивалей «Уральская лира» (2004), «Свезар» (2004), региональных Каслинских поэтических чтений (2009). Участница литературного клуба «Подводная лодка» (Челябинск), поэтического семинара «Северная зона» (г. Кыштым). Организатор ежегодных Каслинских поэтических чтений, руководитель Литературного объединения г. Касли. Воспитывает дочь Софию. Живёт и работает в городе Касли Челябинской области.
 Артём Филатоф (Нижний Новгород) о стихах М.Ерёменко:
Термин «женская поэзия», как и многие гуманитарные понятия, довольно спорен и расплывчат. Объясняется это не столько невниманием к женской лирике критиков и литературоведов (здесь как раз всё в порядке), сколько в сложности и противоречивости этого явления. Кроме того, само словосочетание «женская поэзия» вызывает у многих негативные коннотации – мол, женская лирика – всё о чувствах да о чувствах, ни тебе глубокой философии, ни эпического, объективирующего начала и т.д.
В то же время очевидно, что различия (и не только «естественные физиологические») между мужчиной и женщиной порождают различные типы письма. И здесь отчасти (но лишь отчасти) работает и вышеприведённый стереотип: действительно, женская поэзия может быть определена как «в высшей степени личностное, эмоциональное, связанное с телесностью письмо» (Анна Альчук). Впрочем, и личностность, и эмоциональность, и телесность в современной женской поэзии не столько сопровождают тему любовных отношений, сколько служат инструментом напряжённой рефлексии над широчайшим спектром языковых, философских, социально-исторических и др. проблем.
Разумеется, поэты-женщины могут с лёгкостью игнорировать любой элемент вышеперечисленной триады, которая, как и всякая схема, имеет ограниченное сходство с реальностью. Однако в разговоре о поэзии Маргариты Ерёменко без неё не обойтись.
Подавляющее большинство стихотворений каслинской поэтессы – это любовная лирика. Определённое своеобразие её стихам придаёт то, что к стандартной цепочке «лирический субъект» – «возлюбленный/ая» иногда прибавляется третье лицо – «дочь» (а не, например, другой мужчина/другая женщина»). В этом своеобразном любовном треугольнике образ дочери (или шире – образ маленькой девочки) становится двойником лирического субъекта, фигурой опосредования, которая принимает на себя все его (лирического субъекта) чувства и раны.
Очевидно, что выбор в качестве «альтер-эго» маленькой девочки связан, во-первых, с повышенной чувствительностью, «ранимостью» этого персонажа и, во-вторых, с тем, что между «лирической героиней» и её возлюблённым есть ощутимая возрастная разница (см. текст «Так искрит асфальт под каблуками…»).
Мы не зря упомянули про ранимость: «девочка» Ерёменко то ходит по льду босиком, то предстаёт как «переломанная веточка/обескровленная потом» и т.д. При этом болезненные телесно-тактильные ощущения неотделимы от любовных переживаний (см. уже цитировавшийся текст «Любовь моя – тоже мне девочка…» ).
Следует сказать, что даже в тех текстах, где присутствует «двойник» лирического субъекта, автор в первую очередь стремится не к опосредованию высказывания, а к максимальному нагнетанию выразительности и эмоциональности. Последняя часто достигается за счёт короткой, рубленой строки, напевной интонации. Вообще, для творчества Ерёменко характерно обращение к фольклорным мотивам. Отсюда внимание к звуковой стороне стиха, отсылающей нас к заговорным основам речи. Важную роль здесь играют природные образы, с одной стороны, отражающие внутреннее состояние героя, и, с другой, наполненные самостоятельным символико-мифологическим содержанием. Впрочем, иногда в фольклорно-утопическую картину вмешиваются, словно по недоразумению, реалии сегодняшнего дня: «Дивная моя птица/ чистое моё поле/ солнце на трёх спицах / логины и пароли».
Противоречивое, часто парадоксальное переплетение сиюминутного и вневременного, обыденного и мифологического, любви и страха, страдания и счастья – вот отличительные черты поэзии Маргариты Ерёменко, поэзии, чьё наполнение предопределено подчёркнуто женской оптикой её автора.
|
|
